Братва,
мне любая правИла
не в масть,
любая портянка.
Но всё же...

Внутрях -
караул! -
Ментяря поганый
топает.
Ксивы ломят.
И я
аусвайс пихнул,
в цвет
с обезьяньей жопою.

Стремные ксивы
мент облажАл.
Пасть лыбит
на вытеркиё.
Как член губами,
клешнёй
зажал
ксивёнку
с английским лёвою.

Шнифтами
хавая,
охерев
от импортного засранца,
берут,
как будто на лапу грев,
ксиву
американца.

Польскую ксиву
рисуют
в упор -
козел, ты, в натуре,
не "польский вор"?! -
и пялят
зенки блевотные:
с каких ты, чурка,
спустился гор,
откуда выполз, животное?

Хлебалом щёлкая,
бормоча:
да ну эту
перхоть
в пень! -
шмонают
лениво
разных датчан
и шведскую
шелупень.

И вдруг
на ментовской
морде лица
хАвальник
перекосило.
МАцает мусор
с мандрАжем
в мальцАх
мою
красножопою ксиву.

Как хер
на бритву
надулся,
как
на дубореза -
покойник,
в блудную
вляпался мент - голяк! -,
попал, как хрен
в рукомойник.

Носильщик
давит маяк,
готов
шмотье тусануть,
не обхаяв.
Конвойные псы
глядят
на ментов,
ментяры
на вертухаев.

Готовы бы матку
вывернуть мне,
да бздят,
что срок припаяется,
козырная ксива
моя
мусорнЕ -
будто серпом
по яйцам.

Я, старый волчара,
порвал бы
пасть
любой
протокольной роже.
Братва,
мне любая правила
не в масть,
любая портянка.
Но всё же...

ксиву свою
достаю из шкер,
а не просто
болт бестолковый.
Секите,
хавайте,
вот вам хер,
я - дуролом
совковый.